– Ну послушай, Дэниел! – сказал Бейли с досадой. – Третий-то Закон гласит не совсем то! «Робот должен заботиться о своей безопасности в той мере, в какой это не противоречит Первому и Второму Законам». Второй Закон гласит: «Робот должен повиноваться всем приказам, которые дает человек, кроме тех случаев, когда эти приказы противоречат Первому Закону». Ну и Первый Закон: «Робот не может причинить вред человеку или своим бездействием допустить, чтобы человеку был причинен вред». Человек может приказать, чтобы робот себя уничтожил, и робот использует собственную силу, чтобы разбить собственный череп. А если человек нападет на робота, тот не сможет предотвратить нападения, не причинив человеку вреда. А это будет нарушением Первого Закона.

– Вы, мне кажется, думаете о земных роботах, – сказал Дэниел. – На Авроре (и на любом космомире) роботов ценят выше, чем на Земле, и в целом они сложнее, многостороннее и стоят дороже. Третий Закон заметно сильнее в сравнении со Вторым, чем на Земле. На любом космомире приказ самоуничтожиться будет подвергнут анализу и выполнен, только если причине окажется достаточно веской – наличие явной и неотвратимой опасности. А при отвращении нападения Первый Закон нарушен не будет. Аврорианские роботы очень умелы и способны обездвижить человека, не причинив ему ни малейшего вреда.

– Ну, а если человек будет настаивать, что неминуемо погибнет, если он – робот – себя не уничтожит? Неужели робот и тогда не подчинится?

– Аврорианский робот безусловно усомнится в таком утверждении, если оно будет голословным. Ему потребуются четкие доказательства того, что в противном случае человеку действительно угрожает гибель.

– А если человек достаточно хитер и подстроит так, что роботу представится, будто опасность реальна и очень велика? Именно такая находчивость и заставляет тебя исключить неумных, неопытных и не вышедших из детства?.

– Нет, партнер Элайдж, не она.

– В моих рассуждениях допущена ошибка?

– Нет.

– Следовательно, ошибочно мое предположение, что ему были нанесены физический повреждения. На самом деле физически он цел и невредим?

– Да, партнер Элайдж.

То есть сведения Лавинии Демачек были верными, подумал Бейли.

– Значит, Дэниел, робийство было психическим. Роблок! Полный и необратимый.

– Роблок?

– Упрощение термина «роботоблок», означающего перманентное отключение позитронных связей.

– На Авроре слово «роблок», партнер Элайдж, не употребляется.

– А как это называется у вас?

– Мы говорим «умственная заморозка».

– Два способа описать одно явление.

– Возможно, партнер Элайдж, разумнее будет пользоваться нашим, или ваши собеседники аврорианцы вас не поймут, и в разговоре возникнут затруднения. Вы недавно сами сказали, что разница в словах имеет значаще.

– Ладно. Буду говорить «умственная заморозка». А она может наступить мгновенно?

– Да. Но робопсихологи считают, что шансы на это крайне малы. Как человекоподобный робот могу сообщить, что ни разу не испытал ничего, хотя бы отдаленно напоминающего умственную заморозку.

– Следовательно, остается предположить, что какой-то человек сознательно создал ситуацию, ведущую к умственной заморозке.

– Именно это утверждают противники доктора Фастольфа, партнер Элайдж.

– А поскольку для этого требуется практическое владение робопсихологией, опыт и умение, неумные, неопытные и не вышедшие из детства автоматически исключаются.

– Абсолютно логичный вывод, партнер Элайдж.

– И открывается возможность составить точный список аврорианцев с достаточной квалификацией, тем самым очертив группу подозреваемых, вряд ли очень многочисленную.

– Это было сделано, партнер Элайдж.

– Так сколько имен в этом списке?

– В самом подробном из предложенных – одно.

– Только одно имя?! – сердито крикнул Бейли, нахмурив брови.

– Только одно имя, партнер Элайдж, – негромко, сказал Дэниел. – Это вывод доктора Хэна Фастольфа, крупнейшего теоретика в области робопсихологии на Авроре.

– Так где же тут тайна? Чье это имя?

– Доктора Хэна Фастольфа, естественно, – ответил Дэниел, – Я же только сейчас сказал, что он крупнейший теоретик в области робопсихологии на Авроре, и согласно профессиональному заключению доктора Фастольфа, только он один на Авроре был бы способен довести Джендера Пэнелла до полной умственной заморозки без каких-либо следов того, как это было достигнуто. Однако доктор Фастольф, кроме того, утверждает, что он этого не делал.

– Но никто другой сделать этого не мог?

– Вот именно, партнер Элайдж. В этом и заключается тайна.

– Ну а если доктор Фастольф… – Бейли умолк. Какой смысл спрашивать Дэниела, не мог ли доктор Фастольф солгать, допустить неточность либо в заключении, что кроме него ни у кого на это не достало бы квалификации, либо в утверждении, что сам он этого не делал. Дэниел программирован Фастольфом, и программа просто не может включать способность усомниться в программирующем.

А потому Бейли ограничился тем, что сказал со всей доступной ему мягкостью:

– Я все это обдумаю, Дэниел, и мы снова поговорим.

– Очень хорошо, партнер Элайдж. Да и наступило время сна. Поскольку на Авроре у вас будет очень много дела и вы не сможете придерживаться правильного режима, разумнее будет использовать возможность спать в полную меру. Я покажу вам, как раскрыть кровать и застелить ее.

– Спасибо, Дэниел, – буркнул Бейли, не сомневаясь, что заснуть ему не удастся. Его послали на Аврору, только чтобы доказать, что Фастольф не виновен в робийстве. Успешное достижение этой цели укрепило бы позиции Земли, а также (пусть и не по такому большому счету, но лично для него очень важному) поспособствовало бы дальнейшей его карьере. И вот еще на полпути к: Авроре выясняется, что Фастольф практически признал себя преступником.

Бейли все-таки заснул, после того как Дэниел посоветовал ему снизить напряженность поля, обеспечивающего псевдотяготение. Это не было истинной антигравитацией и требовало такого количества энергии, что подобное понижение допускалось лишь на ограниченный срок в строго определенных условиях.

Дэниел не был запрограммирован для того, чтобы объяснить суть процесса. Впрочем, Бейли не сомневался, что никаких объяснений он все равно не понял бы. К счастью, включать и регулировать можно было и не разбираясь в принципах устройства.

– Снизить напряженность до нуля невозможно, – сообщил Дэниел. – Во всяком случае, с помощью этого аппарата. Да и в любом случае сон в условиях нуль-тяготения чреват рядом неудобств, особенно для тех, кто не привык к космическим полетам. Снизить ее надо ровно настолько, чтобы, не ощущая веса своего тела сохранять ощущение верха и низа. Степень снижения для разных людей разная. Большинство предпочитает максимум, предлагаемый аппаратом, но в первый раз вам, наверное, будет приятнее более высокая напряженность, позволяющая сохранить в определенной мере привычное ощущение собственной тяжести. Просто испробуйте разные уровни и подберите наиболее вам приятный.